Кедр и гвоздика - Александра Дмитриевна Рябкина

Микаэла задыхалась.

– Мика?

Задребезжал стул, упавший на кафельный пол. Следом в квартиру влетел Джо, сверкая волчьими глазами. Майкл подорвался с места, оказываясь возле своей пары раньше, чем она рухнула на пол.

Хотел ли Майкл еще хоть ненадолго остаться в неведении, когда любой признак присутствия Адама вызывал у Микаэлы жесточайшие приступы? Нет, черт возьми! Но ему пришлось вернуться в жестокую реальность в попытке успокоить панику своей пары.

Он слышал, как бешено колотилось ее сердце. Слышал, как его нареченная пыталась сделать хотя бы крохотный вдох.

– Дыши со мной. – Шепот Майкла не мог прорваться через пелену паники, которая туманом заволокла взгляд Микаэлы. Она не понимала, что с ней происходит, она просто стремилась дышать. – Будь со мной, душа моя. – Майкл притянул Микаэлу к себе, обхватывая ее лицо руками.

И заметил совершенно пустой взгляд. Она не видела его, погребенная под завалами треснувшей души где-то глубоко в себе. Но Майкл все равно дышал, медленно втягивая воздух.

Его Микаэле было плохо. Он видел громадную пропасть, которая разверзлась между ними, будто напоминая: он не был рядом с ней, когда она больше всего в этом нуждалась. Майкл не мог помочь и сейчас, ведь его нареченная забралась куда-то внутрь себя, словно улитка в свой панцирь, и явно не собиралась вылезать наружу. И это убивало Майкла, терзало и его, и его внутреннего зверя.

Опустошение Микаэлы прилипало к коже Майкла. Оно походило на пиявок, которые только и делали, что высасывали жизнь из Микаэлы прямо на глазах у Майкла.

– Выкинь, – просипела Микаэла, со свистом втягивая воздух.

По ее щекам текли беззвучные слезы. Майкл в очередной раз вытер слезы, оставляя на их месте невесомые поцелуи. Дыхание его нареченной медленно выравнивалось, но ее руки продолжали цепляться за его плечи.

Загремела дверца. Сигарета исчезла из-под стола. И у Микаэлы наконец получилось сделать глубокий вдох, и осознанный взгляд его нареченной наконец позволил Майклу вздохнуть полной грудью. Она видела его, она была с ним, а не тонула в своих страхах.

– Хочу домой. – Микаэла задрожала, пот капельками оросил ее лоб.

Ей уже ничего не было нужно. Ни бокалов, ни смешных прихваток, ни даже чайного набора.

– Идем.

Глава 21

Она не чувствовала себя защищенной, скорее распятой на ритуальном камне, к которому должны были сбежаться хищники со всего мира. Голодные. Жадные. И настолько же злобные, как и тот, кто приговорил ее к такой судьбе.

Микаэлу окружала больничная палата, но она закрыла глаза и представила, что находится не здесь. Перед взглядом возникла иллюзия утопического рая, где круглый год светило ласковое и теплое солнце, а дивные птицы добавляли сладости в жизнь своим пением.

Только в этот рай то и дело просачивалась реальность, напоминая о себе мерзким писком и запахом медикаментов. Он снова избил ее, да так, что Микаэла не помнила, как пришел врач. Все было словно в психоделическом видении, где она являлась сторонним наблюдателем.

– К нам поднимается твой брат. – Равнодушный голос Адама окончательно разрушил утопию, которую Микаэла усердно создавала в голове. – Скажешь, что упала с винтовой лестницы в казино.

Дверь закрылась. Микаэла могла представить, что Адам стоит на пороге и, не глядя на нее, отвечает на те десятки сообщений, которые приходили ему на телефон.

У Микаэлы не хватило сил, чтобы усмехнуться. Да, упала с лестницы. Так, что пол-лица было испещрено синяками, а горло украшало лиловое ожерелье. Широкая ночнушка скрывала не только старые отметины злости мужа, но и новые. Они ужасно болели, не давая Микаэле банально перевернуться на другой бок.

Удивительно, что она не очутилась прямиком в морге после того, как Адам приложил ее лицом о кухонный стол. Тогда Микаэле показалось, что у нее треснула черепушка, а из глаз брызнули звезды.

Как ее жизнь могла стать еще хуже? Микаэла подсознательно готовилась к тому, что однажды не оправится после очередного всплеска неадекватности мужа. Это виделось ей более гуманным выходом, чем перспектива терпеть истязания всю оставшуюся жизнь.

Снова щелкнула дверь.

Микаэла попыталась разлепить заплывший глаз. Но боль не шла ни в какое сравнение с унизительностью ее положения. Ничто так не ранило женскую гордость, как необходимость представать перед кем-то в столь плачевном состоянии.

– Ты несколько дней не отвечала на звонки. – По голосу было понятно, что Винсент собирался и прихлопнуть Адама, и прижать к себе настрадавшуюся Микаэлу.

Она лежала, чувствуя себя ни живой ни мертвой. Пустой оболочкой, лишенной всего. Израненная и не смеющая издать ни одного звука, когда на самом деле хотелось кричать. Микаэла смогла открыть лишь один глаз, который нещадно щипало из-за беззвучных слез. Они копились где-то глубоко внутри, но Микаэла стоически не позволяла себе выглядеть слабой перед лицом персонального ада.

Микаэла до сих пор не понимала, что заставляло Адама быть таким жестоким. С другой стороны, не стоило залезать в голову к тому, кто любил причинять боль. Иначе можно завязнуть в его черном болоте.

– Если бы отец знал…

– Расторжение брака приведет к худшему, – слетели еле слышные слова с потрескавшихся губ Микаэлы.

«Он убьет всех», – слова так и рвались наружу, но горло будто свело судорогой.

Сильно хотелось пить. И спать. Но, как Микаэла теперь знала, она и так проспала уже несколько дней. Еще несколько дней, стертых из ее жизни наждачкой. И ничто не могло их вернуть.

– Но терпеть это… – Голос Винсента дрогнул, а в его глазах заблестели непролитые слезы. Он сел рядом с ней, и Микаэла попыталась изобразить улыбку. – Ты не обязана.

Несколько слезинок упали ей на руку, и дверь снова отворилась.

Микаэла поняла, что все это не было реальностью: на пороге стоял Майкл. Его появление казалось таким же невозможным, как побег от Адама.

– Что происходит?

Аппарат запищал еще более мерзко, стоило Микаэле попытаться сесть на кровати. Сон. Просто сон. Она должна стать хозяйкой кошмара, но вместо этого застряла в нем и не представляла, что нужно сделать, чтобы проснуться.

Ответа не последовало, и в комнате стало намного больше людей, чем она могла выдержать. Следом за молчаливым и безучастным Майклом плелась скрюченная временем старуха. Она улыбалась так, что кровь стыла в жилах, а ее подслеповатые глаза казались более зрячими, чем у любого живого существа.

– Они должны помочь.

Одухотворенный голос Винсента пробирал до дрожи. А за словами таилось то, что Микаэла никогда не ожидала от брата: предательство. И оно светилось на его лице так же